[nomadka2011]

Перевод 8 главы Dragon Age: Asunder. Есть косяки, я их утром подправлю, но буду признательна, если укажете на ошибки и т.п.


8
Следующее утро было лучшим с тех пор как они покинули Вал Руайо.
Выйдя из конюшни, отряд обнаружил безоблачное небо с розовыми и золотыми оттенками, встающего над горизонтом солнца. Все еще влажная земля была покрыта тонким слоем инея, от которого воздух кусался холодом. Рис назвал бы все это красивым, если бы воспоминание о том, какой гадкой была предыдущая ночь, которое все еще не улетучилось, не оставляло неприятный осадок. Жители городка уже просыпались, и подозрение, читавшееся в их взглядах, говорило о том, что молва уже успела разойтись.
Это напомнило ему о том времени, которое он провел в Имперском консульстве в Тераэвене. Будучи юношей, тогда он был взят в ученичество старым эльфом-магом по имени Арвин. В его воспоминаниях маг был похож на старую кожаную перчатку – выражение его лица всегда было неодобряющим и сердитым, а глаза постоянно косили. Арвин был строгим наставником - он снисходил до похвалы, только когда Рис истекал потом и кровью, чтобы угодить ему, и то неохотно. Когда Арвин сообщил ему о переводе в консульстве, парень был счастлив от радости – и поражен, когда тот пригласил его с собой.
Такое было впервые. Возможность покинуть башню на больше, чем короткую прогулку, а путешествие в совершенно другую страну? В Империю Тевинтер, экзотичную и запретную страну, где, как говорили, маги правят? Хоть он и был уверен в том, что Чародею Арвину нужен был лишь лакей, который будет носить ему еду и чистить его ботинки, Рис все равно был счастлив. Он ночами сидел в общей комнате, лишенный сна, смотрел на потолок и почти трясся в предвкушении путешествия. Сам факт того, что чародей приложил все усилия, чтобы Рис поехал с ним, казался тогда парню невероятным. Эльф даже не объяснил – почему, он просто фыркал в ответ на вопрос и требовал принести больше жевательной соли из эльфинажа в столице. Из-за нее изо рта мага воняло сырой рыбой, и каждый раз, когда он наклонялся через плечо Риса чтобы объяснить что-то, на глаза парня наворачивались слезы, но к тому времени Рис прошел через много худшие испытания, чтобы избежать его гнева.
Он все еще помнил, как они прибыли в Тераэвен. Даже великолепие Вал Руайо, с его дворцами и сверкающими зданиями, не шло ни в какое сравнение с этим Тевинтерским городом. Признаки древности были повсюду – осыпающиеся статуи драконов, остатки древних храмов, ветхие здания, покрытые мхом. Казалось, весь город был построен на костях древних городов, а они, в свою очередь, были построены на еще более древних, и прошлое, как сорняк, прорастало сквозь них, отказываясь быть погребенным. Чародей Арвин не был впечатлен, но Рис тогда замер от восхищения.

Даже само консульство казалось особенным. Мраморные колонны и резкий запах фимиама, который тевинтерцы жгли, чтобы заглушить зловоние от нечистот на улицах. Черепичные фрески, обветшавшие настолько, что он никогда бы не смог разобрать, с чем же сражались эти безликие воины. Здесь был даже древний фонтан в Летнем Саду, созданный при помощи магии, а не гномьих помп. Мраморному дракону не хватало крыльев и обеих передних лап, но его голова выглядела так зловеще, что Рис был уверен в том, что она изображала одного из Древних Богов.
А еще там были рабы. Рис был слишком молод, чтобы понять, что это означало, или почему Арвин злился каждый раз, когда видел какого-нибудь раба. Однажды эльфийка-рабыня предложила ему инжир, и он выбил поднос у нее из рук и кричал до тех пор, пока не прибежал Консул. Рис слышал о том, как давным-давно Империя Тевинтер захватила земли эльфов, но это были только слова на бумаге. Рабы были всего лишь еще одной из экзотикой Тевинтера, которыми можно было восхищаться или глупо на них таращиться.
Прошло несколько недель, прежде чем Рис понял, что ему здесь не рады. Орлесианцы всегда не ладили с Империей Тевинтер; так было с тех пор, как Церковь Империи откололась от Великого Собора в Вал Руайо. Так гласили книги по истории, но почувствовать истинность этого утверждения было чем-то совершенно иным. Местные были недоверчивы и становились враждебными каждый раз, когда Рис говорил с акцентом. Он обнаружил, что обычные люди его избегают, а торговцы – обманывают… ни один из местных даже не попытался заговорить с ним.
Жить в такой враждебной атмосфере было тяжело. Ощущение новизны экзотичного города быстро улетучилось, и вместо этого он начал считать город грязным и уродливым. Ему было одиноко.
В конце концов, произошел инцидент: как-то раз, когда он шел на Тераэвенский базар за жевательной солью, Рис внезапно был окружен тремя более взрослыми мальчишками. Они были учениками одного из магистров, к тому же благородных кровей, и явно считали, что их превосходство дает им право пристать к орлесианцу. Они толкнули его на землю и пинали до тех пор, пока, наконец, Рис не разозлился и использовал магию. Он обжег лицо одного из мальчишек, и они ответили ему тем же. Рису нанесли тяжелые травмы, и он бы умер, если бы их драка не привлекла внимание стражника неподалеку.
Если бы только на этом все закончилось. Молва об этом случае достигла ушей того магистра, который послал в консульство официальный протест. Арвин тогда усадил его и сказал, что у него не было выбора. Рису надлежало оправиться обратно в Белый Шпиль. Он сказал тогда Рису, что такой талантливый юноша, как он, не должен принимать случившиеся к сердцу; что будут и другие возможности, другие способы построить достойную жизнь, даже в условиях Круга.
Это была единственная похвала, которой он удостоился за все время ученичества. Тогда он потерял дар речи от удивления, и несколькими часами позже, возвращаясь в Орлей в сопровождении храмовника, сожалел о том, что не ответил магу тем же. Он несколько раз писал Арвину, и однажды даже увидел того, когда маг ненадолго приехал в Белый Шпиль. В конечном счете, именно Арвин поспособствовал тому, что Рис получил должность старшего чародея. Вскоре после этого ему сказали, что Арвин умер. Храмовники не говорили, как это случилось, но до Риса дошли слухи о яде. Видимо, в консульстве Арвин выполнял роль вовсе не консультанта, а шпиона. Удивительно, каким простым ему все это казалось тогда.
Поэтому он не возражал, когда Евангелина настояла на том, чтобы отныне они избегали любых городков и разбивали лагерь возле дороги. Не возражали и Винн с Адриан. Им не нужно было повторение событий прошлой ночи; а неумение маскироваться и невозможность каким-нибудь образом спрятать посохи означали, что чем они дальше от Серединных земель, тем будет сложнее.
Время в дороге шло незаметно. Адриан ехала молча, страдая от количества выпитого прошлой ночью, как он и подозревал. По крайней мере, она не возражала, когда он разбудил ее; ей хотелось убраться подальше так же, как и всем остальным. Винн была погружена в размышления, лишь однажды заметив, что на дороге было мало движения. Это было правдой; фактически дорога находилась в их полном распоряжении. Учитывая, что дождь, наконец, прекратился и на небе светило солнце, день должен был быть приятным для путешествий.
Но это было не так. Евангелина сжато отказалась разговаривать с ним. Даже Адриан, погруженная в свои страдания, заметила это и вопросительно взглянула на Риса. Он вздохнул и сказал, что расскажет потом.
И рассказал. В тот же вечер, после того, как они разбили лагерь, Рис сообщил Винн и Адриан, что им нужно поговорить. Евангелина приподняла бровь, но ничего не сказала, и решила заняться чем-нибудь в каком-нибудь другом месте. Он все им объяснил: как он встретил Коля, о его странном проклятии и о том, как он следовал за ними с самой башни. Единственное, о чем он не упомянул, это о том, что именно Коль убивал магов.
Выяснилось, что в этом не было необходимости. Выражение лица Адриан становилось все злее и злее по мере его рассказа. В конце концов, она его перебила. «Если он невидим», начала она, «откуда ты знаешь, что он не тот самый убийца? Ты сам говорил, что храмовники никого не видели».
Рис засомневался что ответить, и этого было достаточно.
«Это он!» выпалила она. «И ты знаешь, что это он! Почему ты ничего не сказал?»
«Я ничего не знал, пока не стало слишком поздно».
«Все равно ты бы мог это опровергнуть! Они думают, что ты и есть убийца».
«А что я должен был сказать? Храмовники не смогли бы найти его, а Коль добровольно не пошел бы к ним. Он до ужаса боится храмовников. Я даже силой не смог его заставить». Он раздраженно вскинул руками. «Слушай, я не собираюсь мириться с тем, что он сделал. Совсем нет. Но если я расскажу о нем храмовникам, они просто подумают, что я попал под влияние демона».
«Откуда ты знаешь, что это не так?» спросила Винн.
Он яростно посмотрел на нее. «Я бы понял».
«Во время своих путешествий я встречала многое, что не поддавалось объяснению. Рис, духов существует больше, чем мы об этом знаем, и некоторые из них способны на невообразимые вещи. Ты занимаешься исследованиями в этой области, и должен понимать это лучше, чем кто-либо другой».

«И понимаю, но я провел вместе с Колем некоторое время. Он не попытался искушать меня. В нем нет ничего, что бы говорило бы о том, что он один из духов, злых или добрых».
«Кроме того, что он невидим».
Она подняла руки, предвосхищая его возражение. «Если бы влияние демонов было бы легко определить, намного меньше магов поддавались бы им».
«Ладно, если он демон, вряд ли бы он стал убивать магов, так?»
«А ты уверен, что это так?»
«Он сказал мне - » Рис резко остановился и вздохнул. «Нет, я не видел, чтобы он убивал кого-либо. Но Коль это не бесплотный дух. Я прикасался к нему, если, конечно, это не было игрой воображения». Последнее он сказал с ноткой горечи.
«Ты сказал, что его воспоминания были неясными. Возможно, это дух, забывший, что он дух. Или это и в самом деле может быть юноша, охваченный духом».
«Он бы превратился в одержимого».
«Не все охваченные духом маги становятся такими». Она сказала это так яростно, что удивила даже Адриан, которая с любопытством посмотрела на пожилую женщину.
«А что ты об этом знаешь?» спросил он.
«Я знаю достаточно». Сказав это, Винн бросила остатки своей еды в костер и встала. Вернулось ее жесткая манера держать себя. «Я предлагаю тебе избегать этого молодого человека и тем самым уменьшить число своих неприятностей в будущем». Она ушла до того, как раз мог что-либо ответить.
«А я, в свою очередь, хочу знать», требовательно начала Адриан, «почему ты мне об этом не сказал».
«Потому что ты бы попыталась что-нибудь предпринять».
Ее глаза вспыхнули яростью. «Конечно, я попыталась бы. Как только увидишь его снова, покажи мне его. Я с удовольствием убью его».
«С учетом того, что с ним произошло, я удивлен, что ты не испытываешь к нему больше сострадания».
«Я ему сочувствую». Она поднялась на ноги и поставила руки по бокам. «Если бы я увидела мага, превращающегося в одержимого, я бы убила обоих, как бы я им не сочувствовала».
«И все же мы собираемся спасать одержимого».
«Выбор не за мной», сказала она. «Есть вещи, от которых нельзя отвернуться. Помни, что твой друг - убийца». Как и Винн, сказав это, она стремительно удалилась. Рис остался смотреть на огонь. Конечно, в некотором смысле Адриан была права. Как и остальные. Если бы он только связал убийства и Коля раньше или немедленно сообщил о нем… но этого не случилось. Дело было сделано, и сейчас он уже ничего не мог изменить.
Полировавшая неподалеку свой меч Евангелина, подняла голову и вопросительно на него посмотрела. Рис задумался над тем, сколько она услышала. Впрочем, вряд ли теперь это имело значение.
За следующие несколько дней они проделали длинный путь, покинув Серединные земли и въехав в Провинции. Фермы и зеленые холма пропали и сменились негустой растительностью, которая с каким-то отчаянием цеплялась к камням. Все было грязным и коричневым, некоторые участки дороги были залиты водой - им пришлось передвигаться очень осторожно, чтобы их лошади не споткнулись и не упали. Путешественников на дороге было немного, а люди в тех немногих деревнях, мимо которых пролегал их путь, были нищими крестьянами, которые только радовались их уходу.
Настроение в отряде тоже сильно изменилось. Адриан игнорировала Риса, и ее дружелюбная болтовня с Винн только подчеркивала ее холодное равнодушие к нему. Она настойчиво выспрашивала у старой женщины подробности ее прошлого, но теперь уже трезвая Винн не собиралась ей ничего рассказывать. Конечно же, это только укрепляло решительность Адриан; на второй день она ехала уже на лошади Винн, и спорила с ней о Круге. Точнее, спорила только Адриан – Винн довольствовалась тем, что в основном слушала ее, и возражала только когда рыжеволосая магесса заходила слишком далеко.
Евангелина же все это время следила за дорогой. Каждый раз при виде двух и более путников она поднимала руку, чтобы предостеречь остальных. Кто бы ни был у них на пути, они делали обход или останавливались и ждали, пока путники пройдут. Учитывая, что все, кто попадался им по пути, казались такими же настороженными, как и они, предусмотрительность Евангелины не была лишней.
Один раз, когда они находились к западу от города Монтсиммард, храмовница увидела группу людей внимательно наблюдающих за дорогой на одном из крутых утесов. Одетые в кожаные одежды, выглядели эти типы грубо и были похожи на разбойников. Обходного пути не было, а посреди камней можно было хорошо спрятаться, поэтому Евангелина не торопилась вести отряд вперед. Разбойники, судя по всему, были готовы подождать.
Удача улыбнулась им, когда на дороге показались имперские стражники. Адриан первая заметила фиолетовые знамена, и даже Рис почувствовал радость, когда более сотни людей в доспехах маршировали им навстречу. Их вел десяток верховых кавалеров, облаченных в украшенные серебряные доспехи с пышными, развевавшимися от ветра зелеными и золотыми плюмажами на их шлемах. Даже барды их коней были такими роскошными, что казалось, они были предназначены не столько защищать, сколько привлекать внимание. Тем не менее, отряд выглядел устрашающе. Была ли или нет охрана дороги причиной их присутствия, разбойники с утеса быстро исчезли из виду.
Что было весьма кстати, ибо имперские стражники не замедлили шаг и даже не посмотрели в их сторону. Рису пришла мысль, что выражения их лиц были такими мрачными, словно они шла на войну… но на какую войну, подумал он. Ответов не предвиделось. Евангелина увела отряд с дороги, чтобы их не растоптали, и, как только солдаты прошли, она быстро провели их мимо утеса, пока бандитам не пришло в голову вернуться обратно.
Что касается Риса, то теперь он был изгоем в отряде. Никто не хотел с ним разговаривать, и он гадал, не следует ли ему пожалеть о том, что он рассказал о Коле. Каждый раз он оглядывался назад в поисках малейших признаков присутствия юноши. Ничего не было. Зачем было Колю прятаться, если только Рис мог его видеть, маг не знал.
В конце концов, Евангедина заметила его взгляды.
«Я так полагаю, твой невидимый друг следует за нами?» Это был первый раз за прошедшие два дня, когда она заговорила с ним, тон ее голоса был пронизан тонко завуалированным скептицизмом.
«Не знаю. Я не вижу его».
«И это не кажется странным?»
«Возможно, он больше не следует за нами».
Она ненадолго задержала на нем свой взгляд, испытующе смотря на него. Потом он помотала головой и отвернулась.
«Пытаешься решить, сошел я с ума или нет?» спросил маг.
«Нет», сказала она. «Я пытаюсь решить, следует ли мне предпринять что-либо или нет. Мой долг велит мне действовать, если я вдруг увижу мага, поддающегося демону».
«И?»
Она не ответила. Рис не был уверен, считать это хорошим знаком или нет. Учитывая то, что его голова все еще была на плечах, он решил выбрать более оптимистичный подход – но он все еще волновался из-за Коля. Незнание того, следует за ними юноша или нет, нервировало его, точно так же как и мысль о том, что тот может появиться в момент, когда они будут ожидать его меньше всего. Например, ночью. От этой мысли он содрогнулся.
Чем дальше они углублялись в Западный подход, тем неплодороднее становилась земля. Рис не мог понять, как эта область получила свое название. Дальше по западу приближаться было не к чему, кроме кишащих монстрами степей и лесов, таких глубоких и темных, что рискнувшие зайти туда уже никогда не возвращались. Эти бесплодные земли не были местом, куда кто-то уходил. В лучшем случае, это было место, откуда кто-то приходил. Точнее, бежал. Согласно те текстам, которые читал Рис, эта область была местом одной из крупнейших битв во времена второго Мора. Сотни и сотни лет назад порождения тьмы хлынули из одной огромной расщелины и осквернили землю так, что она так и не восстановилась. Слишком много людей пролило свою кровь на эти земли, пытаясь загнать тварей обратно, пока она не распространились по всему миру. Наверное, для тех мужчин и женщин это было, как будто бы разверзлись небеса, и оттуда на них на всех хлынул поток черной смерти.
Несмотря на это, Подход был по своему красив. Это была пустыня, но не теплая пустыня со сверкающим желтым песком. Это была холодная пустыня, испещренная багровыми, словно незалеченный синяк, пятнами. Каменные столбы вырастали из песка как тонкие (поломанные?) вывихнутые (переплетенные?) кости; создавалось ощущение, что воющие ветра давным-давно замели все остальное. Но тем не менее, эта местность не была ужасной или отталкивающей… просто суровой и, возможно, слегка печальной. Казалось, сама земля оплакивала смертельную рану, нанесенную ей давным-давно.
«Там», произнесла Винн. Он указала на видневшиеся вдалеке очертания высокой железной башни, едва видимые из-за песка в ветре.
«Это считается дорогой в этих землях. Как только мы дойдем до нее, мы увидим следующую».
«А если нет?» засомневалась Евангелина.
«Тогда будем ждать, пока не уляжется ветер. Вам не захочется углубляться слишком далеко и блуждать в пустыне. Не все пески здесь стабильны, и еще меньше – безопасны».
«В этом я не сомневаюсь».
Адриан сердито прикрыла глаза от ветра. «Зачем вообще кому-либо понадобилось селиться в этом Создателем забытом месте?»
«У края расщелины располагается крепость Адамент», объяснила Винн. «Когда-то она принадлежала Серым Стражам, они следили за тем, чтобы порождения тьмы не хлынули оттуда снова, как во время второго Мора. В конце концов, Стражи покинули ее, но часть жителей осталась. Жизнь может существовать даже в таких землях».
«А твой друг?» спросил ее Рис.
Она нахмурилась, стараясь не смотреть прямо на него. «Моего друга зовут Фарамонд. Он жил… живет… в Адаманте, потому что Завеса здесь очень тонка. Это помогало проведению его опытов».
Очередь быть любопытной дошла и до Евангелины.
«Опытов?»
«Фарамонд усмиренный. По-моему, он занимается исследованиями по велению Церкви. Я сомневаюсь, что у Усмиренного хватит любопытства, чтобы заниматься подобным без их разрешения».
«По велению Церкви?»
«Я так понимаю».
«Он изучал Ритуал Усмирения?» спросил Рис.
Он оборонительно подняла руки. «Меня не посвящали в детали. Я узнала о том, что случилось с Фарамондом только месяц назад, когда была там месяц назад. Мне нужна была помощь для одного друга, а вместо этого я обнаружила, что другой мой друг находится в еще более горестном положении».
«Ты видела его? Я имею ввиду, в облике одержимого?»
«Я увидела крепость, кишащую демонами, и почувствовала, что стало с Фарамондом. Я не встречалась с ним, пока была там. Иначе, у меня не было бы иного выбора, кроме как убить его».
«И вместо этого ты рискуешь нашими жизнями».
Винн посмотрела на него со злостью. «Хотелось бы думать, милый мой, что когда-нибудь я сделаю то же самое для тебя… как и ты для любого другого мага в таком же состоянии».
Они продолжили свой путь в пустоши. По словам Винн, до Адаманта было недалеко, хотя путешествие могло затянуться, если ветра станут хуже. Но Рису казалось, что они будут пробираться сквозь пески вечно. Он опустил голову вниз, чтобы защитить глаза, и старался, чтобы медленный ход их лошадей не передался и ему. Если бы не смутные очертания башни, которые становились четче по мере их приближения, он мог бы поклясться, что они ходят кругами.
В какой-то момент Евангелина вытащила свой меч. Она указала на высокий гребень горы невдалеке, который резко пересекал их дорогу, его скалистая поверхность была черной и такой гладкой, что стала почти блестящей из-за песчаных ветров. Рис внимательно присмотрелся к гребню, но не увидел ничего, кроме смутных фигур на его вершине. Они были слишком далеко, и мгновение спустя полностью исчезли из вида.
«Порождения тьмы», сказала Винн.
Евангелина заметно вздрогнула. «Они нападут?»
«Нет, пока не стемнеет».
Это прибавило им скорости, и они достигли первой башни еще до наступления темноты. Было видно, что это уродливое здание из ржавого железа, по крайней мере, сто футов высотой, несколько раз восстанавливали, но оно все равно выглядело так, будто было готово рухнуть. Можно было легко вскарабкаться по одной из сторон башни и добраться до маленького птичьего гнезда, хотя Рис мог только представить, какие там могли быть ветры. На вершине строения - по крайней мере, ему казалось, что это была вершина - развевался какой-то орлейский флаг, настолько выцветший и изорванный, что было невозможно его распознать.
Евангелина настаивала на том, чтобы они двигались дальше, заявив, что хочет добраться до второй башни до темноты. Без сомнения, она помнила о порождениях тьмы, и никто не возразил. То, как лошади время от времени беспокоились и ржали, словно чувствуя что-то в песках, всех заставляло нервничать.
Потом ветер резко стих. Будто кто-то его выключил. Рис было съежился в своем седле, подставившись ветру, но склонив голову вниз, и как раз должен был упасть. Он поднял голову и с удивлением осмотрелся.
«Что случилось?»
«Ночью ветер останавливается», сказал Винн.
Это было утверждение. Еще чувствовался легкий ветерок, и время от времени сильный порыв ветра между скалами превращался в смерч, который умирал также быстро, как и рождался…но все остальное было тихо. Солнце садилось, окрашивая серое небо в пылающие янтарные и бронзовые цвета.
Потом он увидел ее. На дальнем расстоянии, между каменными столбами, она была похожа на трещину, разделившую землю надвое. Расщелина с неровными краями, шириной в одну милю, растянулась в обе стороны настолько, насколько хватало глаз. Возможно, они пробыли около нее уже несколько часов, но не видели из-за песчаного ветра.
«Что это?» позади него негромко спросила Адриан с широкими, как у него самого, глазами.
«Глубинный Разлом», ответила Винн. «Если идти дальше на запад, он будет намного больше».
«Насколько глубокий?»
«Никто не знает. Некоторые говорят, он уходит вниз, в Глубинные Тропы, может даже дальше. К счастью, крепость находится по эту сторону разлома».
«Идемте», резко бросила Евангелина, хотя и она смотрела на расщелину с изумлением. «Мы же не хотим ждать, пока те твари вылезут из своего укрытия».
Следующую башню, длинную тонкую полоску в нескольких милях от них, теперь было просто увидеть. Но, учитывая, что стремительно темнело, это было ненадолго. Они помчались к ней, оставляя клубы дыма по своим следам. Рис почти волновался о том, что его конь споткнется впотьмах, но к тому времени, когда окончательно стемнело, они добрались до башни.
Евангелина осадила своего коня, и, заставив его идти иноходью, сделала круг, высматривая признаки преследования. Рис присоединился к ней. Ничего. Опустилась завеса тени, и вместе с ней холодок, который проникал сквозь одежду. Ночь собиралась быть холодной.
«Разобьем лагерь здесь», сказала храмовница, но выглядела она так, будто сомневалась в решении.
Адриан соскользнула с лошади и, ступив на землю, поморщилась от боли и потерла спину. Возле основания башни, окруженной стеной из собранных в кучу камней почти два фута высотой, находилась костерная яма. Почти погребенная под песком. Когда она начала собирать в яме почерневшие куски дерева, на случай если они еще были пригодны, Винн качнула посохом.
«Нам не следует использовать огонь».
«Холодно же!»
«Тогда готовь свои боевые заклинания. А мы будем сражаться светом от костра».
Это не вызвало энтузиазма у Адриан, и она бросила один из обугленных остатков обратно в яму. Она посмотрела ни Риса округленными глазами, и все, что он мог, это пожать плечами и улыбнуться. Казалось странным, что кому-либо понадобилось располагать костерную яму там, где это было опасным, но, возможно, большинство путешествующих пересекали эти пустоши в больших группах. Хоть отряд из храмовника и трех опытных магов и мог справиться с порождениями тьмы, он не горел желанием узнать, сколько же их там было.
С каждым часом становилось все холоднее. Рис вздрогнул, когда его укололо холодом, белые пары от его вздоха растворились в сухом воздухе.
Я должен быть в лагере.
Но он был не там. Он стоял на краю Глубинного Разлома, как назвала ее Винн. Расщелина была намного ближе, чем казалась, всего лишь десятиминутная прогулка проворным шагом по песку и он оказался на голой скале и смотрел в черную пустоту.
Он мог свалиться туда, если бы небо не полыхало какими-то странными, сияющими полосками света. Прежде он никогда такого не видел – каждая полоски переливались друг в друга, как жидкость, потом отделялись и умножались, или исчезали. Этот медленный, величественный танец в бесцветном сероватом небе, приковавший его к месту, и был источником слабого света в пустыне. Этого света как раз хватало, чтобы покрыть каменные столбы и края расщелины серебристым сиянием.
Он не слышал ни единого звука. Рис вытянул руки над расщелиной, которая словно разевала свою пасть и впитывала тишину. Что лежало там, внизу? Он ничего не видел, но чувствовал ее глубину. Он представил, каково это будет – сделать один единственный шаг с края и погрузиться в море темноты. Казалось, он мог падать вечно, поглощенный спокойной тишиной, пока не пропадет в бесконечности.
Мысль была одновременно по странному привлекательной и ужасающей, потому что была привлекательной. Он четко вспомнил слова Коля, когда тот говорил о том, как он тонет. Возможно страх Коля было не так уж и сложно понять.
«Сэр Евангелина совсем вне себя от ярости», сказал новый голос позади него.
Он рассердился, когда Винн подошла ближе, но постарался справиться с раздражением из-за ее вторжения в минуты его покоя. Было легко притвориться, что он был один здесь, в бесконечной пустоте, что всего заботы были всего лишь плохим сном, который нужно забыть, но это было не так.
«Неужели никто из вас не хочет спать?» поинтересовался он.
«Ты улизнул, когда она отвернулась. Она сама пришла бы искать тебя, если бы это не означало, что ей придется оставить Адриан и меня без охраны». Винн была укутана в одеяло, но тем не менее она дрожала из-за холода и тяжело опиралась на свой посох. Потом ее глаза расширились в испуге, когда она осознала, где именно он стоит. «Рис… что ты делаешь?»
«Мерзну».
«Нет, что ты делаешь здесь?»
Рис вздохнул и, повернувшись, снова посмотрел в трещину. Снизу доносился какой-то неуловимый запах, резкий и кисловатый, как от серы, но не совсем неприятный. Где-то на границе сознания промелькнул вопрос, рассыплется ли край расщелины под его весом. Черная как смоль скала выглядела ненадежной, потресканной из-за песчаных ветров и прошедших столетий, но пол его ногами она была твердой.
«Просто любуюсь видом. Я… не мог уснуть».
Он сделал шаг назад, но Винн не казалась успокоенной. Она поплотнее укуталась в одеяло, смотря на него с заботой, и на какой-то момент он просто стоял там и позволял ей внимательно его изучить. «Ты злишься на меня?» спросил он наконец.
Она медленно и тяжело вздохнула. Осмотревшись, она приметила большой камень неподалеку и, пройдясь к нему неторопливым шагом, села на него. «Злюсь ли я», неуверенно произнесла она.
«Когда я рассказал о Коле… »
«Я злюсь не из-за этого».
«Тогда из-за чего?»
Она подумала. «Тебе следует быть осторожнее, Рис. Я едва знаю тебя, и все же я вижу, что быстро катишься к ужасному концу. Что тогда случится, как ты думаешь?»
«Не знаю».
«Знаешь», выпалила она, раздражаясь. «если бы я не вмешалась, ты бы уже был Усмиренным. Этот Коль… кто бы он ни был, сам факт того, что ты продолжал общаться с ним, втянул тебя в этот бардак. Ты знаешь, что он сделал».
«Да, но, мне кажется, он не в своем уме. Ему нужна помощь».
«Это тебе нужна помощь. Ты должен защищать себя, сейчас больше чем когда-либо».
«Я не могу просто стоять рядом и ничего не делать».
«Именно это ты и должен делать». Она запнулась и покачала головой. «И вот я снова спорю с тобой. Думаю, мне следует быть более мягкой к тем, кто без ума от потерянных случаев».
Рис не мог не улыбнуться. Возможно, частично он и был виной ее гнева в ту ночь. Он поставил под сомнение ее готовность спасти друга, несмотря на все риски, и это после того, как он обвинил ее в бессердечности. И то, и другое не могло быть правдой одновременно. На самом деле, несмотря на все ее уверения в обратном, она, казалось, волнуется о его благополучии. Возможно она уже и не та добрая женщина, которую он встретил много лет назад, но она не исчезла до конца.
Он как раз собирался озвучить это, когда услышал еле различимый свистящий звук. Потом что-то воткнулось ему в грудь. Он посмотрел вниз и увидел, что это стрела, черная и зловещая, которая каким-то невозможным образом торчала из него.
Этого же не может быть, правда?
«Рис!» вскрикнула Винн, вскакивая с камня.
Из ниоткуда появились порождения тьмы. Бледные существа оскалили свои клыки и, зашипев, подняли свои грубые клинки и ринулись вперед. Рис смотрел на них ошеломленно и неверяще – он знал, что они где-то там, в пустыне, но видеть их так близко казалось чем-то нереальным. Он смотрел на странную черноту, вытекающую из их ртов и глаз, наполненных открытой ненавистью. Время двигалось медленно.
Винн подняла посох; он запульсировал силой и выпустил ослепляющую вспышку, которая вытащила Рис из его ступора и заставила порождений тьмы пошатнуться от боли. Стрела все еще была воткнута в его грудь, и только сейчас он начинал это чувствовать – какая-то странная стесненность, которая становилась все сильнее и сильнее. Она заставила его судорожно вздохнуть, когда прошел шок, и когда он попытался сделать хоть какое-то движение, он лишь смог упасть на колени. Каждое движение казалось ему медленным, словно он был в зыбучих песках.
Винн крутанула посох вокруг себя, и внезапно вокруг них образовалась буря из молний. Они метали сквозь воздух, отскакивая от камня к камню и от твари к твари. Грохот грома был таким, что его барабанные перепонки были готовы лопнуть.
Он смотрел, как одно из существ упало от удара электричества и закричало в агонии, когда сила сожгла его изнутри. Другое порождение тьмы заревело и ринулось на Винн, и магесса снова развернулась. Она выставила вперед руку и тварь внезапно замерла, закованная в глыбу льда, и разлетелась на тысячи кусочков.
Сзади на нее уже бежала еще одна тварь. Рис хотел было крикнуть, предупредить ее, но она бы не успела отреагировать вовремя. Он призвал всю ману, не обращая внимания на ноющую боль в области, где стрела проткнула его грудь, и толкнул. От его рук отделилась силовая волна, которая ударила по существу. Оно было сбито с ног, и упало обратно в трещину, его оглушающий крик ужаса был поглощен грохотом грома.
Что-то тяжелое ударило по его затылку. Он пополз вперед, пытаясь отделаться от того, кто напал на него. Вспышки молний были слишком яркими, дизориентировали его так сильно, что он не мог толком его разглядеть.
Его схватили за плечо. Острые когти впились в его плоть, и он закричал. Мгновенно отреагировав, Винн вытянула свой посох, и вперед ринулась белая обжигающая волна энергии. Рис больше почувствовал, нежели увидел, как она поразила порождение тьмы, и услышал, как он взвыл от боли.

Он освободился из его лап и упал на землю. Наконечник стрелы не выдержал его веса, и сквозь него прошла новая вспышка боли. Он почувствовал тошноту, и в глазах все поплыло.
Сколько их там было? Звук грома внеазпно показался таким далеким, будто бы он слышал его сквозь стены трубы… Он увидел, как промелькнула голубая роба Винн, и ее ботинки перед своими глазами. Он увидел, как молнии исполняют свой ослепительный танец. Он услышал, как закричало еще одно существо, пораженное ударом магии. Возле его рук по песку расползалась лужа черной крови, болезненный сладкий запах ударил ему в ноздри.
Рис попытался призвать еще немного силы. Не закрыл глаза и задрожал от усилия; он не мог позволить Винн сражаться одной. Но мана не приходила, а боль была слишком сильной.
«Рис, вставай!» Крик Винн прозвучал возле самого его уха, но он мог понять, где она находится. «Они прибывают!»
Забвение нахлынуло на него, и он упал в счастливое забытье.